bottom
Афины
Курс валют:

Путешествие к святым местам: Панагия Сумела и Эдесса

20:14  02.04.2012

«В Греции не было Понта, а только понтийцы. Теперь, с появлением иконы Панагии Сумельской, в Греции есть Понт». Этой удивительно эмоционально насыщенной фразой министр социального обеспечения в правительстве Элефтериоса Венизелоса, понтиец Леонидас Ясонидис, приветствовал в парламенте прибытие в Грецию иконы Панагии Сумельской, в течение 16-ти веков символа понтийского эллинизма, драгоценнейшую реликвию Монастыря Панагии Сумела в Трапезунде.

Это произошло в 1931 году, когда икона Панагии Афинской кисти самого Евангелиста Луки, как утверждает традиция, вновь оказалась в руках православных греков. Пусть нетрадиционным способом. Пусть с риском для жизни того, кто вернул ее грекам. Пусть с риском для самой иконы.

История строительства монастыря на горе Мела на Понте широко известна, и, наверное, нет смысла ее повторять. Известна и история самой иконы, которую в 1923 году, перед исходом с мученического Понта, монахи спрятали в часовне Святой Варвары вместе с евангелием Святого Христофора и крестом императора Трапезундского Мануила Комнина. Но не менее захватывающе интересна и история «бегства» чудодейственной иконы с постепенно исламизирующегося Понта. В 1930 году премьер-министр Греции Элефтериос Венизелос обратился к посетившему Афины премьер-министру Турции Исмету Инону, сподвижнику Кемаля Ататюрка, с просьбой позволить греческой делегации отправиться на Понт и привезти в Грецию символы Православия. (Для справки: Исмет Инону подписал в 1923 году Лозаннский договор со стороны Турции, которым впервые в мировой истории определялись условия обмена населениями, а затем, в 1930 году – Договор о греко-турецкой дружбе).

Миссию привезти в Грецию понтийские реликвии возложили на уроженца Понта, монаха Амвросия Сумельотиса, который, заручившись письмом к турецким властям от посольства Турции в Греции, 14 октября отправился в Константинополь, а оттуда – на Понт. Несмотря на то, что местоположение скрытых сокровищ Православия ему было известно, отыскать их оказалось непросто. За прошедшие годы двор часовни превратился в настоящие джунгли, но, как рассказал Амвросий Сумельотис, ему вновь помогла Панагия: заступ, казалось, сам нашел зарытый сундук, и сокровища в целости и сохранности вернулись в Грецию. Их поместили в Афинский Византийский музей, сокровищницу православных реликвий.

В 1951 году по инициативе понтийского общества «Панагия Сумела» и по личной инициативе Филона Кненидиса у подножия горы Вермион в Верии вырос новый Сумельский монастырь. В новом монастыре согласно завещанию, был похоронен и вернувший икону Панагии Сумельской монах Амвросий Сумельотис. Останки Амвросия покоятся у подножия постамента с его бюстом, установленного за Главным храмом Монастыря: ведь именно на него пал жребий вновь соединить нить истории, разорвавшуюся в 1922 году. Ровно 60 лет назад, в 1952 году, реликвии из Сумельского Монастыря на Понте были переданы из столичного Византийского музея в Новый Сумельский Монастырь в Вермио, который с тех пор стал всемирным центром Понтийского Эллинизма и Православия в целом.

Местечко Кастанья у густо поросшей лесами горы Вермион было выбрано под монастырь вовсе не случайно. О необходимости постройки нового монастыря для 350.000 понтийцев, для которых дорога в Афины была чрезвычайно сложной, говорил еще в 1931 году министр соцобеспечения Леонидас Ясонидис. Он полагал, что пейзаж, на фоне которого следовало выстроить Новый Сумельский Монастырь должен быть так же дик и суров, как и пейзаж Горы Мела на Понте. Его желание было исполнено в точности 20 лет спустя. Власти деревни Кастанья отдали безвозмездно под строительство Сумельского Монастыря 50 гектаров земли, и с 1952 года, когда Одигитрия кисти Евангелиста Луки заняла свое место на троне, к нему не иссякает поток верующих. С появлением Сумельского Монастыря – да не обыкновенного, а одного из мировых православных центров – деревня Кастанья ожила. Не будь Панагии Сумельской, деревню постигла бы судьба остальных горных греческих деревень: покинутых сел пруд пруди на теплом Пелопоннесе, что ж говорить об одной из самых северных деревень периферии Имафия, македонской деревушке, вскарабкавшейся на высоту в 1080 метров! В Кастанье и спустя пятьдесят лет после возвращения святых реликвий с Понта жило всего лишь 136 постоянных жителей.

Балканский Манчестер

Экскурсия к Новому Сумельскому монастырю прекрасно сочетается с посещением еще двух македонских городов, живописнейших Эдессы и Наусы, и, конечно же, знаменитой на весь мир Вергины.
Город Эдесса немедленно ассоциируется у греков с водопадами и черешней. Самый лучший сорт греческой черешни называется «водена» - от славянского «вода». Да и сама Эдесса – город вечной влаги – некогда именовался Водена. Город добротный, патриархальный, «благородный и достойный», как назвал Эдессу римский историк Тит Ливий. В «славянку» Водена древняя Эдесса македонской и римской славы превратилась уже в раннем средневековье, когда местность заняли славянские племена, а в конце Х веке, с 985 по 995 гг. Водена даже сыграла роль столицы Болгарского царства, и оставалась болгарской, пока Византийский император Василий Второй не отвоевал ее у болгар. Знавала Эдесса-Водена и сербскую оккупацию, затем, уже на долгие века – османскую. Византийское начало в Эдессе переплелось с османским, и к XVII веку выпестовалась своеобразная эдесская культура, которую для современников и потомков описал турецкий путешественник Эвлия Челеби, знаменитый путешественник, сын придворного ювелира, чьи книги до сего времени служат одним из важнейших источников по истории Понта.
Об одной из версий образования эдесских водопадов сообщает русская хроника. Согласно ее автору, в 1395 году произошло катастрофическое землетрясение, ставшее причиной появления больших и малых водопадов. Ученые также пришли к выводу, что до конца XIV века Эдесса не могла похвастаться своим водным потенциалом: основная масса воды была собрана в небольшой впадине на западе города. И вот тогда «что-то» произошло! Примечательно, что греческие источники о разрушительном землетрясении речи не ведут, а только о неком «геологическом» или «погодном «феномене», результатом которого стало появление водопадов, зрелищно падающих со скал. Эта версия поддерживалась со времен путешествия Челеби и других западных путешественников, посетивших Грецию следом за ним.
Еще шесть десятилетий назад Эдесса вовсе не считалась туристическим маршрутом. К водопадам подбирались лишь не страшащиеся опасностей храбрецы или тот, кто хотел ...покончить жизнь самоубийством!
Своим туристическим освоением водопады обязаны... немцам, которые в 1942 году, во время оккупации Греции, первыми увидели в водопадах не опасный природный феномен, а проявление могущества природы.
Так, у водопадов выросли два бассейна, причудливые клумбы: превратились в эдакий курорт, который после окончания войны перешел во владение местного муниципалитета.
Сегодня эдесские водопады известны во всем мире. Это, конечно, не Ниагара, но, между нами говоря, оставив позади водопады Эдессы, путешественник не покидает сказки. Волшебство продолжается – в строгой и буйной македонской природе, в строгой западно-македонской архитектуре своеобразного исламо-православного сплава, не разбавленного итальянским влиянием. С Ниагарой этого не происходит. Дух захватывает, пока находишься на территории парка. Когда же его покидаешь – как будто в кинотеатре гаснет экран и зажигается свет. Все волшебство исчезает.
Другой дело Эдесса. После посещения самого крупного водопада под названием «Керанос», вода которого падает с высоты 70 метров, любителям водной стихии предлагается посетить Музей Воды, подающий пример, как можно туристически освоить старые и в своем большинстве заброшенные производственные объекты. Очевидно, что в городе с таким количеством падающей воды работа практически всех фабрик, заводов и просто мельниц была основана на эксплуатации ее силы. Музей Воды и разбитый вокруг него Парк Водопадов и задается целью познакомить гостей города с историей фабричных машин, движимых водой, с историей эдесской промышленности. В начале ХХ века в Эдессе функционировало столько фабрик (в основном – ткацких), что город нарекли Балканским Манчестером!
18 октября Эдесса будет праздновать 100-летие своего освобождения: город освободили от турок греческие войска во время победоносной Первой Балканской войны 1912 года, а еще 10 лет спустя в многочисленную армию индустриальных рабочих города влились беженцы из Малой Азии.
Что касается других достопримечательностей, то непременно навестите одну из старейших Часовых башен в Греции, которая располагается в самом центре города, около Общества «Александр Великий». Башню из тесаного камня, построенную мастерами Константином Зисисом и его братьями в 1900 году, венчают целых шесть часовых циферблатов. И, что самое интересное – все показывают точное время! Умели же делать механизмы!
Не менее широкой популярностью, чем водопады, пользуется в Эдессе квартал Псилос Врахос-Высокая скала. Это самая настоящая скала, откуда открывается панорамный вид на бескрайнюю имафийскую долину. Любоваться роскошным видом лучше всего за чашкой кофе, особенно весной, когда у природы ежеминутно меняется настроение. Пейзаж со свинцовыми тучами, напоминающий полотна Эль Греко, сменяется прозрачным, почти тосканским, каким его написал бы для портретного фона Леонардо да Винчи. Эдесса- город, где хочешь - не хочешь, а становишься художником.
В Эдессе, как мы уже сказано, все пронизано музыкой. Музыкой воды, музыкой камня. Симфонией в камне называют путешественники мост в Кюпри, именуемый местными жителями Византийском. Впервые его описала в 1843 году английская путешественница Мэри Уокер, замечая, что местность вокруг византийского моста располагает к идиллическим прогулкам. Историки утверждают, что мост выстроен как раз в том месте, где некогда пролегала древняя Эгнатиа одос. Особенно красиво в Кюпри весной: яркую зелень травы нарушает белизна белоголовых ромашек, точно стайка девочек сбегающих к реке. Вода в реке кристально чиста, и, постояв немного, начинаешь привыкать к ее постоянному журчанию. Стрельчатый мост идеально отражается в воде – так что кажется, что по реке летит каменное колесо. Не зря именно ландшафт эдесской Кюпри выбрал некогда известный греческий, ныне покойный актер Никос Куркулос для съемок своего фильма «Плотина», некогда «сорвавшего кассу».
Город Эдесса выделялся своим благородством и достоинством не только во времена римлянина Тита Ливия. В эпоху Византии, среди городов-крепостей, славящихся своей оборонной способностью, «Божьей волей хранимая крепость Водены» выделялась также. От многочисленных катастроф, тем не менее, до наших дней сохранились лишь два собора Успенский собор и собор Петра и Павла. Успенский собор был выстроен во второй половине XIV века, и первоначально посвящен Святой Мудрости Христа (Софийский собор). Он неоднократно достраивался и перестраивался, но в нем до сих пор можно увидеть росписи 1380 года. Алтарь расписан местным художником, Апостолосом Воденьотисом (1761 г.). Интересна история о том, как собор из Софийского стал Успенским. Оказывается, во времена османского завоевания, турецкий султан издал указ о том, что всем христианским Софийским соборам надлежит сделаться мечетями. Возможно, по примеру Софийского собора в Константинополе. Власти Эдессы тогда решили солгать туркам, и быстренько переименовали собор в Успенский, только чтобы уберечь его от «исламизации». Произошло это в XVII веке.
В Эдессе, кроме двух крупных водопадов, есть и Малые водопады, шумящие прямо в центре города, рядом с торговым центром. Малые водопады - это оазис в городской «каменной» пустыне, и, наверное, именно таковым и являются в жаркие летние месяцы.
Ровно 70 лет назад, в 1942 году, был открыт Археологический музей Эдессы. Находится он в здании Гени-Дзами, единственной сохранившейся в городе мечети, которую 75 лет назад, в 1937 году взяло под свою охрану государство как памятник культуры и истории.
Надышавшись влажным воздухом эдесских водопадов, мы направляемся в Наусу…

Евгения Евстафиу

Продолжение следует
 




top
На этой странице используются cookies. Для продолжения просмотра страницы дайте согласие на использование cookies. Подробнее › Соглашаюсь