"Игра престолов" в Персии и Элладе. Как греки перевороты устраивали

На рубеже IV столетия до нашей эры в сердце Персии разыгралась одна из самых потрясающих авантюр Древнего мира. Отряд греческих наёмников, заброшенный в центр враждебной державы, сумел не только выкрутиться из опасного положения, но и дать миру первые военные мемуары, а заодно — яркую историю о силе духа и находчивости.

Начало ей положили игры престолов внутри самой Персидской державы. Правитель империи Дарий II имел двух сыновей — Артаксеркса и Кира. Младший сын, Кир, не мог стать царём по закону, но лелеял мечты об отцовском наследстве. Когда Дарий умер, Артаксеркс взошёл на трон, а Кир получил в управление большую и богатую провинцию на западе Малой Азии. Родственная связь с царём давала ему огромное преимущество — полное отсутствие надзора. Правда, при этом царевич приобрёл хитрого и скрытного врага — сатрапа по имени Тиссаферн. От "губернии" Тиссаферна ради Кира отрезали самые богатые области, и тот во все глаза следил за Киром, ожидая, когда тот споткнётся.

Кир начал создавать в своей сатрапии частную армию. И здесь на сцену выходит один из главных героев греко-персидской драмы, спартанец Клеарх. Клеарх был ярким и взбалмошным авантюристом, для дисциплинированных спартанцев он выглядел просто ходячим стихийным бедствием. Во время междоусобицы внутри Эллады его отправили на помощь союзному Спарте городку Византий. Однако там Клеарх вырезал местную верхушку и сел в городе в качестве самостоятельного тирана. Радость длилась недолго: из Спарты прислали карательную экспедицию, и Клеарх убежал с казной и остатками войска. Теперь ему предстояло найти кого-то, кому удастся продать свой меч, и заодно спастись от соотечественников, желающих без затей срубить ему голову. Вот тут-то его и приметил Кир.

Молодой царевич, твёрдо вознамерившись свергнуть брата, успел снестись со Спартой, прощупывая почву для союза. Спартанские цари и старейшины увидели прекрасную возможность расколоть Персию изнутри. Клеарх же неожиданно оказался самым удобным для этой роли человеком. Его можно было использовать в качестве агента Спарты, но формально он оставался изгнанником и смертником. Для самого Клеарха взрыв Персии изнутри выглядел возможностью не просто заслужить прощение, а вернуться домой триумфатором.

Клеарх и Кир развернули кипучую деятельность, вербуя наёмников-греков. В "военную корпорацию" вошли на удивление разные люди. Там были и служаки, присланные Спартой для помощи и присмотра за Клеархом, и головорезы, и изгнанники, и просто искатели приключений. В числе последних к экспедиции присоединился Ксенофонт, в будущем — знаменитый историк и мемуарист. Все эти приготовления Кир объяснял желанием расправиться с мятежниками внутри Персидской империи. Царя возня на дальней окраине не слишком трогала.

На Артаксеркса известия о бунте брата произвели действие ледяного душа. Однако в походе у Кира также не всё шло гладко. Некоторое время войско хранило дисциплину. Но греки не очень любили уходить от родных берегов и в конце концов взбунтовались. На некоторое время рты закрыли прибавкой жалования и баснями про подавление мятежей, но на берегу Евфрата Кир всё же сообщил о реальной цели похода. Греки возмутились — но, конечно, не планами убить брата и узурпировать трон, а недостаточной наградой за такое предприятие. Кир тотчас пообещал ещё серебра. После этого энтузиазм вернулся.

Решающее столкновение между армиями претендента и царя произошло в 401 году до н. э. севернее Вавилона, близ местечка Кунакс. Греки встали фалангой — плотным строем прикрывающих друг друга бойцов со щитами и копьями. Звучит просто, но в реальности добиться того, чтобы тринадцать тысяч воинов действовали, как одна рука, — чрезвычайно трудно, и такой навык даёт огромные преимущества. Артаксерксу не помогли ни толпы собственных воинов, ни брошенные в атаку колесницы с прикреплёнными к ним серпами и косами. Казалось, что Кира ждёт царская тиара.

Царевич испортил всё сам. Во главе конного отряда он увидел Артаксеркса и поскакал к нему, собираясь уложить царя в поединке. Две группы всадников схлестнулись, Кир прорубился к Артаксерксу, ранил его сквозь панцирь… и тут же пропустил страшный удар копьём в лицо от телохранителя брата. Царевич погиб на месте.

Греки понятия не имели, что наниматель мёртв, и блестяще закончили битву. Персов прогнали с поля, и греки расположились на ночлег, не особо переживая, что ими никто не командует. Наутро они узнали потрясающую новость, но и ей не придали особого значения. Клеарх решил, что, раз Кира больше нет, он сможет легко возвести на престол и кого-нибудь другого. Артаксерксу вкус победы также портило знание, что в глубине его страны — враждебное войско из отлично вооружённых сорвиголов. Переговоры с греками он поручил Тиссаферну.

Тот сначала пытался в лоб убедить греков сдаться. Однако греки понимали, что у них, по собственному выражению, нет ничего, кроме оружия и доблести, и сдаваться отказались. Правда, что делать дальше, наёмники не понимали. Именно на этом и сыграл Тиссаферн. В разговоре с Клеархом он невзначай заметил, что с такими воинами, как греки, царём может стать любой. Клеарх тут же загорелся новой идеей. Мальчишка Кир погиб, и пусть примут боги его душу, чем Тиссаферн хуже? Сатрап предложил Клеарху встречу с участием всех греческих командиров, чтобы обсудить детали нового заговора.

Разумеется, произошло то, что часто бывает и в книгах, и в реальной жизни. Как только греки вошли в шатёр Тиссаферна, стратегов и Клеарха схватили, а их телохранителей перерезали.

Однако тут-то эпопея греческого отряда только началась по-настоящему. Вечером, когда персы вязали стратегов и убивали их свиту, в панику впали не все. Особенную активность проявил Ксенофонт, летописец похода. Он не был ни солдатом, ни стратегом, а в Персии оказался как личный друг одного из командиров похода. Теперь он собрал уцелевших и произнёс краткую энергичную речь, призывая выбрать новых командиров и пробиваться на родину. Новым начальником экспедиции стал Хирисоф. Он прибыл во главе небольшого отряда из Спарты, чтобы следить за Клеархом, и сам к авантюрам был вовсе не склонен.

Грекам предстоял марш в сотни километров пешком. Кроме воинов, с ними были толпы носильщиков, рабов, женщин. Эллины рассчитывали только на своё мастерство, взаимовыручку и дисциплину.

Вскоре они столкнулись с персами. Те решили извести греков "малой войной". Лучники и пращники обстреливали колонну и разбегались, когда греки в тяжёлых доспехах начинали погоню. На жаре греки только быстро выматывались, пытаясь добраться до персов, а те знай себе постреливали по раскрывшимся гоплитам — тяжёлым пехотинцам.

Ночью эллины собрали совет. В отряде нашлись люди, ранее имевшие дело с пращами и сами пращи. Из них создали специальный отряд. Преимущество грекам давали свинцовые пули вместо обычных камней, которые использовали пращники. Из обоза взяли лошадей и сформировали отряд лёгкой конницы.

Наутро персы попытались снова поизводить греков наскоками лучников и пращников. Но на сей раз их ждал горячий приём. Эллины сами перестреляли своих преследователей и заставили персов бежать.

После этого греки вступали в нынешнюю восточную Турцию, где сейчас находятся курдские горы. Собственно, именно предки нынешних курдов — кардухи — их там и ждали. Дело в том, что Персидская империя была единым государством только по названию. Кардухи были дики и неукротимы, подданными Персии они были очень условно, но и греков друзьями не считали. К тому же греки были нагружены добычей и обозом, так что их рассматривали как огромное богатство, идущее на своих ногах. Кардухи метали камни с гор, палили по грекам из луков и пращей. На контакт кардухи не шли.

Греки не знали местности и шли путём проб и ошибок. Хирисоф распорядился бросить всё лишнее — тяжести, рабов, скотину. Эллины быстро поняли, что полностью заблудились и не выберутся из этих мест без проводника. Ночами дикие вопли кардухов со склонов нагоняли страху, а камни, которые они наугад метали с вершин, могли и убить. Ксенофонт устроил засаду: войско будто бы ушло вперёд, но несколько воинов спрятались позади. Вскоре на тропе показался отряд кардухов. Их обратили в бегство, а двоих наименее проворных захватили в плен. Грекам было не до философских рассуждений. Отказавшегося говорить пленника тут же закололи, и второй кардух согласился стать проводником.

Пленный сообщил много интересного и, в частности, объяснил, что впереди гора, которую невозможно обойти. На скалу требовалось залезть и взять её приступом. Гору захватил отряд добровольцев, которые вскарабкались по склонам ночью под проливным дождём. Хотя риск сорваться всем отрядом в пропасть был огромен, он оправдался: кардухов захватили врасплох и заняли драгоценную высоту.

В горах греки, конечно, не могли действовать своей любимой фалангой. Строй мгновенно распадался, дорожки петляли, становились то шире, то уже. Однако на родине у эллинов таких мест тоже хватало, а воины в отряде подобрались опытные, так что все тактические эволюции совершались блестяще. Так, сражаясь на каждом шагу, эллины добрались до речки Кентрит между страной кардухов и Арменией. Здесь перед войском встала новая преграда. На своём берегу кардухи продолжали "каменную войну", а на чужом — стояли персидские наёмники, собиравшиеся утопить экспедицию в стремнине. Брод нашли благодаря случайности: двое юношей отыскивали хворост для костра и наткнулись на мелкое место. Парни в костюмах Адама с одними кинжалами переправились на другой берег, а затем вернулись назад. Хирисоф тут же велел готовить форсирование. Ксенофонт с отрядом изобразил атаку на старом месте, а в это время Хирисоф под крики и пение воинских песен перемахнул реку вброд с основным отрядом.

Правда, в Армении греков чуть не загубил более страшный враг — мороз. Начал падать снег. Вьючные животные стали погибать, а зимней одежды ни у кого не водилось. Грекам очень повезло, что их противники, вероятно, оказались такими же теплолюбивыми и тоже не усердствовали в попытках повоевать на морозе. Иначе наёмников могли взять голыми руками: у многих начались обморожения.

Биться, однако, приходилось и здесь. Жители некоторых деревень настолько боялись сдаваться, что прыгали со скал, не желая идти в плен. Однако для греков это уже были последние мучения. Вскоре они выбрались к Чёрному морю — Понту Эвксинскому. Свирепые гоплиты радовались как дети и плакали, видя морской берег. Прирождённые мореходы, греки вблизи моря чувствовали себя спасёнными. Проводника щедро одарили и отпустили на все четыре стороны. А вскоре греки дошли до Трапезунта — ближайшей эллинской колонии.

В Трапезунт наёмники Кира явились, нагруженные добычей, взятой за время марша. Всё это сбыли на местных базарах ко всеобщему удовольствию. Вскоре помятое войско морем ушло на родину.

Отряд греческих наёмников устроил поход, достойный приключенческого романа. Год и три месяца им понадобилось, чтобы дойти из Эллады до Вавилона и обратно. Вернувшиеся из похода воины рассказывали о перипетиях похода, безбожно приукрашивая, но они дали всей Греции понимание, что Персия не такой неуязвимый гигант, каким может показаться. Спустя десятилетия поход греков стал одним из источников вдохновения для Александра Македонского, который создал свою державу на месте разбитой Персидской империи.

 Евгений Норин