Многоугольная фигура вновь вырисовывается вокруг Греции: основанная тема – долги и их списание.
Джейкоб Лью, руководитель американского Минфина, призвал МВФ и Евросоюз предпринять шаги для смягчения долговых обязательств Греции (стоит заметить, что американская администрация периодически выступает с теми или иными заявлениями в поддержку Греции, то деньги обещает, то многократно призывает списать долги – нынешнее обращение не новость).
Лью встретился в Вашингтоне с Вольфгангом Шойбле и Йеруном Дейсселблумом, руководителями Минфинов Германии и Нидерландов. Помимо прочего министры обсудили и ситуацию в Греции, которая по-прежнему пытается преодолеть кризис. Лью заметил, что уже есть прогресс в процессе оценки проводимых в Греции реформ, но работы предстоит еще много. Следует ускорить процесс проведения оценки, а в будущем значительно смягчить долговые обязательства Греции, подчеркнул американский министр.
Тут же стоит заметить, что на самой встрече немецкий министр отмолчался, зато потом Вольфганг Шойбле дал четкий комментарий – рассрочка – да, но никакого списания долгов не будет. так что американцы и дальше могут громкими призывами бросаться: как раз тот случай, когда слова на ветер как раз-то и бросают и вполне осознанно.
Словами, а точнее громкими заявлениями, решил пожонглировать и МВФ, занявшись поиском виноватого: вроде делаем все по уму, а больной продолжает усыхать. Поэтому самое время критикой отгородиться от дела рук своих: Пол Томсен, глава подразделения фонда в Европе, заявил, что Греция не сумеет добиться указанных в плане темпов экономического роста, чуда не произойдет. Томсен напомнил, что в Греции в настоящее время фиксируется очень высокий показатель безработицы. Отсутствие работы вызывает резкое недовольство населения, растет социальная напряженность.
«Странно было бы ожидать, что государство, оказавшееся в такой ситуации, сможет добиться большого профицита», считает Томсен.
Интересно, как рассматривать эти заявления? Как надежду, на облегчение железной хватки реформ или как признание факта, что пациент безнадежен, но лечить его старыми методами продолжат из человеколюбия?
